Вдова таджикистанца Сергея Мандреко прервала молчание и рассказала о его последнем дне
Вдова футболиста Сергея Мандреко Инга рассказала о муже. Он умер в 2022 году после несколько лет болезни — у него был боковый амиотрофический склероз.
ДУШАНБЕ, август — SPORTS.tj. «Брак с Ингой для Сергея был вторым. Вся его спортивная жизнь прошла мимо меня. Мы познакомились, когда он начинал работать тренером. Прожили 15 лет, — рассказала она в беседе с «СЭ».
«Сергей был уникальный человек, — вздохнула Инга. — Память феноменальная. На людей, веселые моменты… Заслушаешься! — добавила она.
Чувства у нас были огромные. Поэтому и оставалась рядом шесть лет. Тянула как могла. Хотя врачи отводили на жизнь Сереже всего шесть месяцев. Знаете, почему сомневалась, стоит ли сейчас что-то говорить? Потому что всю череду наших общих страданий в себе задавила.
Просто убила, потому что жить этими воспоминаниями было невозможно! Переживать, прокручивать снова и снова те дни внутри себя — какой-то путь к сумасшествию…».
— Сергея не стало не так давно, в марте 2022-го. Как приводили нервы в порядок после стольких лет выхаживания больного человека?
— Год потом ходила к психологу. Мне повезло, психолог оказался очень толковый. Эта женщина не давала советов, просто меня слушала. А я выговаривалась, выговаривалась — и не могла выговориться до конца.
— Кто-то посоветовал отправиться к психологу?
— Дочка сказала: «Мама, я тебе не психолог. Не могу больше это слушать». Тогда я отправилась к психологу профессиональному. Надо было найти человека, который тебе близок и приятен. Вы не представляете, что творилось со мной сразу после его кончины. При всей красоте, при всем размахе похорон они произвели на меня жуткое впечатление. Я была совершенно опустошена. Похоронили Сережу в таком завораживающем месте, что мне постоянно хотелось быть на этом кладбище. Меня словно околдовало все это! Было ощущение, что хочу там жить. Сережа умер весной — распускались цветы, кругом розы. Это словно рай. Моя дочь посмотрела-посмотрела на происходящее — и сказала: «Все, хватит. Летим в Амстердам!»
— Вы познакомились, когда Сергей работал в «Локомотиве» ассистентом главного тренера?
— Да, у него был контракт в Москве.
— Как же вы встретились в орловской электричке?
— У меня дочка училась в московском университете, а у Сергея под Орлом двоюродные братья. Переехали из Таджикистана в Мценск еще в начале 90-х. А Сережа, как я говорила, был человеком, который все заработанное способен спустить в одну секунду. Обычно ездил туда на машине — и набивал ее доверху! Вез торты, колбасу, туалетную бумагу, кастрюли. Все, в чем нуждались родственники. Если кто-то вдруг говорил «какая у тебя красивая кофта» и Сережа был чуть навеселе, тут же эту кофту снимал. Говорил: «Забирай, отдавай мне свою». Не переубедишь.
— Общие знакомые поражались размаху — постоянно водил друзей по ресторанам. Съемный дом под Дюссельдорфом обставил будто свой.
— Вот именно! Как не любить такого человека?
— Когда познакомился с вами, лет ему уже было достаточно. Сохранил тягу к романтическим поступкам?
— О, еще как. Романтические поступки на каждом шагу. У нас была маленькая квартирка в Вене, однокомнатная. 50 квадратных метров. Но я вспоминаю те дни как самое прекрасное время. Сережа покупал цветы каждый день!
— Каждый?!
— Да. Он терпеть не мог вот это — «цветы по праздникам». Просто обожал их дарить. Вспоминаю, как мы с ним в Москве тусили, — сразу улыбаюсь… Вся жизнь до болезни промелькнула как одно сладкое мгновение. На похоронах нашла в себе силы подойти к микрофону и сказать: «15 лет пролетели словно одна секунда». Даже трудности были какие-то приятные. Моя дочка, которая Сергею не родная, до сих пор твердит: «Как же Сережи не хватает!» При всем своем жизненном кураже, при всей легкости он был чудесный собеседник. Внимательный.
— Редкое качество.
— Если давал какие-то советы — очень тонкие. Не было в нем, знаете… Безразличия, что ли. С ним рядом было и весело, и серьезно.
— Первый поступок, которым он вас поразил?
— Стоит ли говорить — не знаю… Я же была старше него. Ошиблась в его возрасте, у Сергея была проседь. А я худенькая, за собой ухаживаю. Выгляжу намного моложе. Когда узнала, сколько лет Сергею, была в шоке. Сказала: «Прости, общаться с тобой не будем».
— Что услышали в ответ?
— Произнес: «Я мужчина, а ты, пожалуйста, молчи. Не твоего ума дело!» Приводил меня во все компании. Вокруг серьезные люди. Представлял: «Это моя Инуська». Я заканчивала в пятницу вечером работать в Орле — мчалась в Москву на два дня. Или Сережа заканчивает тренировки — вырывается на выходные ко мне.
— Ему-то сложнее, у футболистов выходных почти нет.
— Вставал в четыре утра, чтобы в понедельник не опоздать на тренировку. Мчался назад 360 километров — и ни разу не опоздал! Отгуляв со мной выходные, выпивая и наслаждаясь жизнью. Сейчас вспомнила, как он бежал за поездом на Курском вокзале.
— Встречал вас?
— Да. В руках букет с полевой травой. Вперемешку с луговыми цветами. Я поразилась: «Ты где взял такой в Москве?!» — «У бабули на станции купил…»
— Чудесная история.
— Был еще случай, когда я отправилась в Орел. А Сережа на автомобиле опередил мой поезд, на какой-то станции подбежал к вагону. Уже перед самым Орлом. Ссадил меня с поезда — и одну станцию проехали с ним вместе. Представляете, что творил?
— Редкий человек на такое способен.
— Спасибо Богу, что мы встретились — два человека, которые умеют любить! Это большая редкость! Сергей сразил меня рассказом, что уже в 18 лет заработал на двухкомнатную квартиру для мамы. Жили с ней вдвоем тяжело. Она днем работала бухгалтером, а вечерами мыла в школе полы. Сергей ей помогал. Потом женился, в 19 лет появляется ребенок. В 19!
— Когда сам еще ребенок.
— Так он покупает квартиру родителям жены и бабушке-дедушке жены. Я узнала обо всем этом, гляжу на него: «Сереж, ты, наверное, один такой на свете». Как вы думаете?
— Старый знакомый открывается для меня с новых сторон.
— Но к моменту похорон у нас не было на счетах ничего. Ноль! Помню, я пришла в похоронное бюро в растерянности. Что мне делать? Какие есть похороны? Стала узнавать. В этот момент появился «Рапид». Мне было сказано дословно — делай что хочешь, у тебя нет ограничений в деньгах.
— Ну и как все прошло?
— Прощание устроили в замке Шонбрю, самом роскошном в Вене. Орган, ведущий в атласном костюме, двухметровые венки из роз, самый дорогой гроб… Было все, о чем я только заикалась!
— Оказываясь в Вене, обязательно захожу на Центральное кладбище. Где Шуберт, Бетховен, Брамс, Штраусы… Сергея похоронили не там?
— Да! Именно там!
— Изумительное место. Совершенно не кладбищенская энергетика.
— Так и есть. Я счастлива, что последний приют Сережи именно там. Будете в Вене — обязательно покажу. После похорон я приходила туда каждый день. Это что-то бесподобное — красивее, чем галерея Уффици! В Австрии вообще странное отношение к похоронам.
— Что странного?
— Здесь свадьбы справляют не так пышно, как похороны. Цвейг еще писал на эту тему, особенный менталитет. Похороны грандиозные, помпезные. А на этом кладбище много животных — живут олени, ходят лошади… Кто-то бегает по аллейкам, занимается спортом. Много кафе, люди сидят подолгу. Там даже праздники проводятся.
— Да ладно.
— Да! Привозят фортепиано, ставят у могилы Шуберта, играют что-то его. Вроде кладбище — но при этом центр активной жизни. Это же не просто погост, а национальный парк. Случается, прихожу, а на могиле у Сережи косуля…
— Невероятно.
— Как я выбирала место — особая история. «Рапид» сказал — только укажи, дальше наша забота. Я пришла на кладбище, иду по центральной аллее. Вижу — на пустом месте сидит здоровенный сурок! Решила, что это знак. Говорю: «Хочу, чтоб Сережа лежал вот здесь». Изумительное место.
— Говорите, вам повезло с мужем. Но и ему с вами тоже очень повезло.
— Мне тяжеловато все это рассказывать… Но и приятно! Больше всего на свете я любила маму. Потом — Сережу. О любимом человеке говорить — тоже счастье.
— Вот за что такому парню — столько мучений?
— Эта болезнь — просто шесть лет ада… Вот спросил бы меня сейчас Бог: хочу ли я быть рядом с больным Сережей и сейчас? Ответила бы: да! В конце от него осталось 30 килограмм, одни глаза. Последний год провел уже в специальном доме для угасающих людей.
Это не совсем хоспис. Роскошные условия. Я не справлялась, с ума сходила. Попробуйте представить, что это такое — ежедневно человека мыть, чистить, надевать носки, класть, поднимать, кормить с ложки… Каждый день — одно и то же!
— Он уже не говорил?
— Да, уже не разговаривал, только мычал. Это было психологически невыносимо… Шесть лет, изредка выходя из дома! В тот момент я бросила учить немецкий, не общалась с друзьями, скверно выглядела. Сережа уже растворялся, от него ничего не оставалось. Но глаза — его, те же самые! Я понимала, что вот-вот настанет последний момент. Это казалось самым страшным. Я просила Бога, чтоб не позволил мне увидеть эту секунду.
— Не увидели?
— Увидела. Сергей умирал у меня на руках. Мне казалось, я схожу с ума. Сергей уходил в больнице, но я присутствовала при этом.
— В то утро знали, что именно сегодня все закончится?
— Нет. Не предполагала. Когда сил совсем не оставалось, уже думаешь: скорее бы все закончилось… В ту же секунду ужасаешься этой мысли, отгоняешь ее: «Нет, нет, пусть живет дольше!» Это большое испытание для тех, кто рядом. Каждый человек, который ухаживал, прошел через такое. Винишь себя за эти мысли не время спустя, а сразу, как только мелькнет. Это не описать словами.
— Не чувствовали, что Сергей сам хочет уйти поскорее? Прекратить страдания?
— Он хотел жить до последней секунды! Я ему благодарна за эти шесть лет. Чего не было, того не было — ни разу он не заплакал. Кто-то впал бы в депрессию — но не мой Сережа. Он порой жестоко надо мной издевался, требовал ухода.
Это обычная история, как мне рассказали, — больной начинает манипулировать. Мог приказывать: ты должна делать вот это! Но слез я не видела ни разу. Никогда не произносил — я, мол, такой несчастный. Впрочем… Нет. Один раз слезы все-таки случились.
— Что за история?
— У Сергея дочь от первого брака, тоже живет в Вене. С сыном-то у него сложные отношения. Даже не знаю, где он. А вот дочка была рядом. Хотя мы ее, молодую девушку, старались в свои невзгоды не затягивать, не драматизировать ситуацию. Казалось, я сама вытяну этот воз. У меня помощники были. Кого-то нанимала за деньги, кто-то сам приходил, когда мне надо было в магазин отбежать. Но дочь была рядом, раз в неделю заглядывала.
Она как раз ждала ребенка. Как только выписалась из роддома, сразу притащила маленького к нему. Положила Сереже на колени. Кто-то скажет: «бактерии, нельзя для малыша…» А она взяла и принесла. Я была изумлена.
— Вы говорите, под конец Сергей совсем исхудал?
— Да, осталось 30 килограмм. Просто скелет. В самом конце уже легкие сдавали. Я просила поставить трахеостому и заодно гастростому в желудок. Провести двойную операцию. Если ставить одну трахеостому, он не сможет есть. Так Сережа был согласен на все! Пройдя через все это, увидев, как относительно молодой человек медленно угасает, я научилась ценить каждую секунду своей жизни! Превратилась в сгусток положительной энергии!
— Вышли из всего этого новым человеком?
— Абсолютно другим. Сейчас вспоминаю слова Сережи незадолго до кончины: «Я мечтаю оказаться на улице без работы, денег, одежды. Смог бы все начать сначала! Было бы здоровье…»
— Знали, что у вас столько сил?
— Все-таки Сережа не сразу слег… Сначала перестал ходить. Потом не мог поднимать руку. Возила его в кресле, пока не выдали электромашину. Мы смеялись: в этот момент появилось столько денег! Такая забота об инвалидах! Каждый его день я старалась превратить в праздник. Чтоб всякий момент был прекрасным.
— Получалось?
— Стала покупать Сергею брендовые вещи. Мы ходили в кафе. А он соглашался с этой игрой — «жить по полной». Мы много смеялись. Вот сейчас думаю: вроде это и была жизнь словно в клетке, вдвоем с инвалидом. Но при этом настоящая любовь! Наверное, русские женщины такие…
— Австрийцы не поражались, как вы выхаживаете мужа?
— Я вам расскажу про другое. Время спустя удивлялась — я, оказывается, совершенно не знала людей, которые рядом! Картинка поменялась полностью. Кто-то остался. До сих пор один парень, австриец, звонит: «Инга, если тебе что-то надо, помогу сразу, только скажи». Я представить не могла, что вот он будет рядом!
Потому что был не настолько близок при здоровой жизни мужа. Приходил к нему, когда Сергей уже мог только мычать. Садился на край кровати, делал вид, что ему интересно, что-то рассказывал… Я потом спросила: «Ты почему приходил?» — «Мне как-то Сергей написал СМС. Я понял, что должен его навещать…» Это же потрясающе.
А те, кто при здоровом Сергее были постоянно рядом, вдруг испарились. Не видно, не слышно. Ой, я такая злая на них была… Вот почему бы не позвонить? Не приехать разочек?
Вот Рашид Рахимов меня поразил! Это просто удивительно. Я Рашида с этой стороны не знала вообще. Обычно собирались футбольные люди, все такие милые, остроумные, хохочут. А Рашид сам по себе. Чтоб выпить или еще что-то — это не к нему. Чуть в стороне от шума. Когда с Сергеем случилось несчастье, пришел к нам домой, молча положил несколько тысяч евро. А у него семья — три дочки, жена! Для него что, это копейки?
Это огромная сумма. Даже не знаю, смогла бы я сама поступить так же. А Рашид положил на стол и ушел. Куда-то торопился. У меня слов не было — как раз тогда деньги были очень нужны! Как про Рахимова не сказать? Тут история даже не про деньги. Он просто приходил все время. Как-то изыскивал возможность. Ведь мотается туда-сюда, работает, большая семья… Вот это человек!
— Сергей был ассистентом у Рахимова в «Локомотиве». Рашида очень странно оттуда увольняли. Заставили ходить на работу к 9 утра, сидеть в пустом кабинете. Вечером отмечаться, уходя. Вынуждали подписать бумаги о расторжении контракта. С Сергеем тоже расстались некрасиво?
— Я много знаю про ту ситуацию, но говорить не хочу. Ну, зачем? Кому это сейчас нужно? На любви к футболу у Сергея увольнение не сказалось. Футбол обожал! Каждый день пересматривались какие-то матчи. Дома у нас 200 спортивных каналов. До последнего видел сны. Я спрашиваю: «Что снилось, Сережа?» — «Месси…»
— Рашид был на похоронах?
— Конечно! Как мог не быть? Такого даже не представить.
— Большая толпа собралась?
— На стадионе было 26 тысяч человек. Что-то феерическое. «Рапид» играл матч, посвященный Сергею. Похороны были отдельно. Тоже очень много людей собралось, все друзья съехались. Что-то удивительное. Отзывчивость, сердечность…
— Вас в Вене не было, когда Сергей узнал про болезнь. Австрийцы вполне могут и напрямую сказать — «жить тебе осталось столько-то».
— Ему так и сказали. Это же Европа — здесь все напрямую. Чтоб человек подбил свои дела, не было иллюзий. На жизнь отводили ему шесть месяцев — а прожили мы после шесть лет. Думаю, держал на плаву его характер. Ну и то, что Сережа не был одинок даже секунду.
— Когда он вам позвонил в Москву, с первых слов поняли, что новости будут дурные?
— Помню этот момент. Я была в своем Орле. Три месяца летала туда-сюда, а он оставался в Вене. Как-то позвонил, говорит: «Что-то у меня стала дергаться мышца». Да и я замечала — сидим за столом, а у Сергея все время пульсирует рука. Думаю: может, витамина В не хватает?
— Это было незадолго до того, как вы все узнали?
— Диагноз поставили очень быстро. Сережа перепугался не столько за себя, сколько за меня. Так и преподнес, как я рассказывала: сказал, что за болезнь, и добавил: «Только не читай об этом!»
Это был непростой момент. Я, конечно же, сразу ознакомилась. Поняла, что ноль шансов. Потом каждый день его болезни я что-то читала про БАС. Сводки со всего мира. Вдруг что-то придумали, нашли лекарство? Мы использовали все, что только возможно!
— Нетрадиционное тоже пробовали?
— Да все. И аюрведу, какие-то индийские практики. Мы очень хотели дожить до момента, когда что-то изобретут.
— Что-то принесло облегчение?
— Нет. Вы же представляете, что это за недуг? Трудно ждать облегчения, когда уходят мышцы. Остается последняя, дыхательная. Потом она перестает жить — и человек уходит из жизни. Тихо угасает. У него боли не было. Под конец просто не глотал, не разговаривал. Смотрел, думал. Представляете?
— За время болезни не было ни одного лучика надежды? Все планомерно шло к концу?
— Да, все шло к концу. Но мы делали вид, будто этого не замечаем. Только мелькнет где-то новость, что изобрели новое лекарство, уже испробовали на собаках, — сразу кидалась его искать! Доставала. Принимали. Уже ясно было, что излечиться невозможно — так хотя бы остановить эту болезнь. Но она не останавливалась.
— За всю историю был хоть один справившийся?
— Физик Стивен Хокинг. Шикарный фильм о нем снят, очень советую посмотреть. Прожил 50 лет с БАС. Был близок к Нобелевской премии, но так и не получил. Окончил Оксфорд, преподавал. Вот он единственный, кто справлялся. Но у него была очень странная форма. Обнаружили болезнь в ранней молодости. Все время продолжал работать — может, это и сыграло роль? У него трое детей родилось!
— Сколько в среднем люди живут с такой болезнью?
— Вообще-то мало. Наши с Сережей шесть лет — это большой срок. Мы хотели дотянуть до 10 лет. Я не объявляла сбор денег, не способствовала публикациям. Хотя в Австрии много писали о муже — я ничего для появления этих заметок не делала. Уж точно не коммерциализировала нашу историю. Молча шли к цели — продержаться 10 лет! Употреблял только здоровую пищу. Биоеда, овощи… Хотя он обожал сладкое. Не было у нас такого подхода — «раз жить осталось мало, позволим себе все». Нет! Делали только разумное. Потому что жить хотим долго. Такой был девиз.
— К постели он прикован был только в последнее время?
— Он вообще не был прикован к постели. Да, в какой-то момент совсем перестал двигаться, был как овощ. Но я его поднимала. У Сергея было автоматическое кресло с пультом, оно раскладывалось. Он лежал — я одевала. Пересаживала в его автомобильчик. У него оставался один-единственный импульс даже не в кисти, а в ладони. Этим импульсом управлял автомобилем.
— Автомобилем?!
— Своим креслом, которое ездило как маленькая машинка. С генератором, заряжалось от сети. Вот удивительно: когда он весил 90 килограмм, нам эту машинку не выдавали. Сама его возила на особом стульчике. Когда веса почти не осталось — дали!
— Часто выбирался на улицу?
— Каждый день мы ходили в кафе. Или по магазинам. Так что, уверяю вас, Сережа никогда не был прикован к постели, не лежал. Здесь кругом инвалиды разъезжают на таких креслах! Больные люди активны.
— Вы как-то обмолвились, что грешите на ту химию, которой обрабатываются футбольные газоны. Болезнь случилась из-за нее.
— Да. Это не мои личные соображения. Хотя кто его знает… Кто-то отравился газом, человека откачали — и тут начинается болезнь! Другой ударился головой. Но главное, что я поняла, — дает болезни старт какое-то сильное вмешательство. Моя версия — у Сережи началось именно из-за химии на футбольных полях. Траву-то все время поддерживают чем-то. А футболисты этим дышат. Я много перечитала про БАС. Поняла, что это может коснуться любого. Моя дочь работала стоматологом в Москве. У них на кафедре заболел доктор, который уж так за собой следил!
— Всякий тяжело болеющий непременно сталкивается с проходимцами.
— С негодяями я тоже соприкоснулась. Слава богу, у меня с интеллектом все в порядке. Это и уберегло. Но я специально отправилась в Петербург познакомиться с «чудотворным доктором», как мне расписали. В «Зените» играл голландец, заболевший тем же самым…
— Риксен.
— Точно, Риксен. Этот доктор уверял, что его лечил. Имеет отношение к его семье. Ой как я доставала телефон тещи этого Риксена, потом вышла на этого мужика… Приехала к нему, короткий разговор — и сразу стало ясно, что шарлатан. Вот хоть бы такие у больных на пути не встречались. Вся жизнь рушится — так еще липовые врачи последние деньги вытягивают.
— Что вы от него услышали?
— Начал сыпать: с этим-то министром он знаком, там был… Демонстрировал, какой всемогущий. А со мной была дочь, медик. Сначала говорит: «А можно взглянуть на вашу статистику?» Он чуть сник — и снова начал толковать про какого-то министра. Дочь начала его прощупывать медицинскими терминами. Смысл такой: сколько ваша методика апробировалась? Расскажите подробности! Тут он поплыл окончательно, это даже я увидела. В элементарных вещах путался. Опять начал про министров, уже вяло. Стало смешно.
— Значит, есть что-то поддерживающее?
— Вот именно — поддерживающее. В конце уже морфий. Лекарств прописали столько — огромный список! Человек за свои не может все это купить. Это я молчу про всякие приспособления. Один этот автомобильчик сколько стоил! А специальное кресло, чтоб ходить в туалет? Особенная душевая кабина? А система ТОБИ?
— Если б не громкая для Австрии фамилия, эту систему пришлось бы ждать долго?
— Нет. Все равно дали бы сразу. Как и остальным. Это что-то невероятное — благодаря этой системе можно с помощью взгляда делать что угодно. Например, менять каналы в телевизоре. Поначалу-то мы Сереже купили большой айфон, чтоб мог попадать пальцем. Потом уже был не в состоянии. Остались только глаза.
— Это потрясающе.
— Да. Я не думала, что такое вообще возможно. Это особенный экран, настраивается под его взгляд. С утра взглядом открывает интернет, пролистывает новости. Включает через эту штуку телевизор, отыскивает нужную программу. Что-то пишет в WhatsApp. Еще и разговорная функция. Что-то напечатает — а компьютер мне озвучивает. Или я сама подойду прочитаю. Просто космос.
— Перестал Сергей разговаривать за несколько дней до смерти?
— Года два не говорил. Поначалу было тяжело, хотя он пытался даже интервью давать. Потихоньку шепелявил, будто выпивший. Люди не очень понимали, что он говорит, а я все разбирала. Очень долго только я все улавливала, больше никто. Каждую секунду с ним провожу — конечно, привыкнешь! А потом вообще речь отказала. Ни звука произнести не мог. Началось самое страшное — проблемы с глотанием.
— В хосписе он пробыл последние месяцы?
— Это даже хосписом не назовешь. Что-то потрясающее! Пробыл где-то год. Я каждый день ходила к нему как на работу. Но он там характер проявлял, права качал… Приживался тяжело. Конечно, ему туда не хотелось. Поверьте, там не было плохо — это прекрасная структура! Но уже стоял вопрос о моем существовании. Я сама таяла. Так стало чуть легче — я каждый день являлась в больницу, сидела с ним. Потом возвращалась домой и могла чуть передохнуть. На Новый год елку ему принесла. Он очень хотел домой. Надеялся, что вот-вот станет лучше — и вернется. Я тоже надеялась! А то сейчас начнут говорить — «сдала»…
— Вы ему подыгрывали в этой мысли — что станет лучше и вернется?
— Клянусь вам — я верила, что так и будет. Думала, что все растянется лет на 10. Меня это устраивало. Мне Сережа был нужен в любом состоянии. Каждый наш день состоял из разговоров, которые он с таким трудом печатал. Ему надо было взглянуть на букву А, например. Задержать на ней взгляд. Потом переходить к следующей. Кое-как составлялось слово. Но он печатал такие большие тексты!
Я прихожу — а текст уже готов. Если я дома — приходит на WhatsApp. Или вдруг коротенькое: «Где ты, любимая? Как ты спала?» Даже про футбол разговаривали вот так. Принесу ему еду, что-то расскажу — он взглядом набивает ответ…
— Сергей до последнего дня вас узнавал?
— Он до последнего дня не только узнавал — был деятельным! Вот представьте: человек уже весит 30 килограмм. Одни кости. Ну еще глазки смотрят на меня. Тихо говорю ему: «Будем резать горло. Вставлять трубку, чтоб дышал. Еще разрежем тебе желудок, чтоб ел…» Не знаю, какая будет реакция. Это же жутко. А он спокойно глазами показывает: я согласен. Даже в таком уходящем состоянии хотел жить!
— Последние осмысленные слова, которые услышали от Сергея?
— «Поздравляю с 8 Марта». О-ой… В этот день он и умер. Был уже полностью парализован, в больнице. Вдруг звонок в дверь — это доставка цветов! Еще и текст от него на открытке — с подписью «Твой кролик»! Надиктовал через программу.
— Как сейчас складывается ваша жизнь?
— Отлично складывается. Только без Сережи. Два года прошло, а мне его не хватает. Знаю точно, что настолько интересного человека, как Сергей, уже не найти. Когда-то мы с ним встретимся снова. Рядом с его могилой на венском кладбище оставлено место и для меня.
Сергей Мандреко
Родился 1 августа 1971 года в Курган-Тюбе (Таджикская ССР). Полузащитник. Начинал карьеру в клубе «Вахш» из родного города.
Также выступал за «Памир» из Душанбе (1990-92), венский «Рапид» (1992-97), «Герту» (1997-2000), «Бохум» (2000-03), австрийские «Маттерсбург» (2003-05) и «Парндорф» (2005).
Чемпион Таджикистана (1992) и Австрии (1996), финалист Кубка обладателей кубков (1996).
Сыграл два матча за олимпийскую сборную СССР, четыре — за сборную СНГ, по одному — за сборные Таджикистана и России. Чемпион Европы в составе сборной СССР U-18 (1990), бронзовый призер молодежного чемпионата мира U-20 (1991).
Тренировал австрийские «Ласзе» (2007-08) и «ЛАК-Интер» (2015-17), был ассистентом в московском «Локомотиве» (2008-09).
Страдал от бокового амиотрофического склероза, умер 8 марта 2022 года в Австрии.
