«Памир» дал Семину точку опоры». Рашид Рахимов — о Назарове, Тунисе, Секече и тренерской доле
Этот человек пришел на тренерский мостик после серьезной игровой карьеры, с большим багажом для тренерской деятельности.
ДУШАНБЕ, июнь — SPORTS.tj. Рашид Маматкулович вспоминает в беседе с «Livesport» о долгой работе с Юрием Семиным, небольшом периоде под руководством Олега Романцева и быстром начале тренерской карьеры после игроцкой.
— Поговорим о вашей профессии. Тренером рождаются, или становятся?
— Полагаю, что родиться тренером невозможно. Уже в процессе деятельности ты понимаешь, создан ли для этого.
— Что повлияло на ваши взгляды, когда еще играли?
— Ни разу по ходу игровой карьеры не видел себя в роли наставника футболистов. Более того, когда поступил на тренерские курсы, понял, что слегка туповат в этом деле. Уже на первом курсе понял, что ничего не соображаю с точки зрения планирования нагрузок, скоростной работы, количества часов на те или иные упражнения.
— Курсы проходили в Австрии?
— Да. Повезло в том плане, что очень быстро поступило предложение от «Адмиры Ваккер». Очень рискованное, поскольку шансов сохранить команду в высшей лиге практически не было. Но нам это удалось. Более того, сразу вспомнил все из игроцкой карьеры, а с учетом стрессовой ситуации еще и характером закалился. В первый год сохранились, а потом поднялись выше.
— Это был переломный момент с психологической точки зрения?
— Понял, что мое. Начал по-другому мыслить.
— Говорят, итальянские тренеры учились на специалистах в лице Владимира Зациорского, Юрия Верхашанского, Валерия Лобановского. Похоже на правду?
— Сто процентов, по себе это знаю. В 2005-м поехал на стажировку в Бад Рагац к «Ливерпулю», когда им руководил Рафа Бенитес. Он мне говорит — «Зачем вы приехали? Мы сами учимся на Лобановском». Поэтому не только итальянские специалисты, но и испанские, представители других стран, брали все лучшее от нас.
— Вы начинали в родном Душанбе при Юрии Семине. На тот момент понимали, что он станет большим тренером, а вы пойдете по этой стезе?
— О себе, конечно, нет. А Юрий Палыч привнес очень многое с точки зрения силовых упражнений, игрового разнообразия. Но здесь есть вопрос привыкания. На тот момент мы, конечно, не думали о его большом будущем.
При этом понимали, что он развивается и не собирается стоять на месте. «Памир» стал тем клубом, который дал ему точку опоры. А дальше он уже сам в «Локомотиве» переворачивал футбольный мир.
— У вас 277 матчей в за «Памир» в высшей лиге Союза. На кого из тренеров тогда обращали внимание?
— Мы смотрели на своих, душанбинских, тренеров. Шариф Назаров, Марк Тунис… В самом начале застал еще Иштвана Йожефовича Секеча. За другими особенно не следили. Нам рано еще было думать о том, на кого из тренеров обращать внимание. Уже ближе к завершению игровой карьеры это пришло.
Но по большому счету, на первом этапе тренерской карьеры стал присматриваться к работе Оттмара Хитцфельда, Альберто Дзаккерони, Мануэль Пеллегрини, который сейчас «Бетис» тренирует. Все они преподавали нам на курсах. Тогда уже поняли, что люди могут дать командам в целом и каждому отдельному игроку.
— Небольшое отвлечение от темы. Как забили 24 мяча за «Памир» в высшей лиге СССР, практически в каждом десятом матче, с позиции центрального защитника?
— Были и штрафные удары, голы головой. Сам удивлялся. Притом начинал на позиции левого защитника, потом опорным играл. А роль центрального защитника по-настоящему освоил в «Аустрии», когда пришел Вольфганг Франк. Едва ли не первыми стали играть в линию. Скорости не было, но за счет мышления, выбора позиции разобрался.
Спросил его, планирует ли так играть при любом итоге эксперимента. И сам ему тут же сказал, что здесь важно, чтобы центральный защитник хорошо действовал один в один. Он ответил — «Ты хорошо читаешь игру с учетом игрового интеллекта, будешь лидером новой обороны».
— Семин пригласил большую группу игроков из «Памира» в «Локомотив» после развала Союза. Почему не пошли вслед Юрием Батуренко, Хакимом Фузайловым..?
— Болельщики не отпускали. Представляете, какие они в Душанбе. А потом уже контракт со «Спартаком» возник.
— Семин хотел опираться на знакомых ему игроков. Тренер всегда так должен поступать, переходя на новое место?
— Не всегда. Тренер в первую очередь должен опираться на качество футболистов, их понимание его тренерской идеи.
— Нужно немедленно убить в себе футболиста, чтобы стать тренером?
— Безусловно. Это совершенно разная работа. Быть игроком — одно, тренером — совсем другое. Другое дело что едва закончив, иногда начинаешь много говорить. И это не всем нравится. Но вы же помните, как Гуллит и Виалли приходили в тренерскую профессию, едва повесив бутсы на гвоздь. Тогда это было ноу-хау.
— А помощники? Какую они роль играют в карьере главного тренера?
— Первостепенную. Бенитес мне так и сказал — самое сложное свой тренерский штаб.
— Вы с одними и теми же движетесь в России?
— С разными. В последнее время появились два немца. Через три дня работы понял, что это молодые, но очень обученные, грамотные специалисты своего дела. Когда пришел работать в «Адмиру», буквально в ста метрах от тренировочного поля были клиника, от руководителя которой я тоже узнал многое.
Что добавить в нагрузках, чего сегодня не нужно давать. Брать кровь каждый день, холодный душ после каждого занятия, воды много пить нельзя, чая… Он мне дал своего работника, с которым мы были в постоянном контакте.
У меня не было тогда тренера по физподготовке, все нагрузки я распределял сам. У меня было много возрастных игроков, человек восемь, кому за 30. Вот он мне говорил к обеду, что у этого и того игрока объем работы слишком высокий. А кому-то не хватает скоростной, взрывной работы, напротив. Все стали быстро восстанавливаться, и до конца сезона почти не имели травм.
— Разногласия с помощниками тоже случались, как у Семина с Владимиром Эштрековым, к примеру?
— Конечно. Потому что помощник должен понимать свою роль. И в чем как раз плюс сегодняшних немецких тренеров, это согласие с моими требованиями. Им не надо повторять по несколько раз. Даешь направление. Все — готово. Но они тоже в праве мне сказать, что думают. Зачастую принимаю их корректировки.
— Тренер должен быть откровенен, или напротив?
— Тренер должен быть честен по отношению к своему игроку, или помощнику. Скрывая что-то, очень трудно найти взаимопонимание. Если держишь все в себе, рано или поздно запутаешься. Единожды солгав, сделаешь это и во второй, и в третий раз. Дальше идешь по цепочке, из которой уже не выбраться.
— Небольшие, но памятные куски вашей игроцкой истории связаны со «Спартаком». Но непохоже, что Олег Романцев внес некий вклад в вашу тренерскую философию.
— Конечно же, внес. Главное, я стал понимать, что для того, чтобы играть в тот футбол, нужно располагать очень качественными футболистами. Обратите внимание на тот состав. Как только в этом компоненте подтянулись ЦСКА, «Динамо», «Локомотив», «Спартаку» стало тяжело.
Вагнер, Карвалью, Жо превосходили на тот момент по качеству. Это изменило ситуацию на российском футбольном пространстве. Ты не можешь быть фантазером, идти от своего желания играть в тот футбол, который тебе нравится.
Все мы восхищались «Барселоной» времен Гвардиолы. Но понимаем, что там были игроки высочайшего уровня, как Хави, Иньеста, Месси, Бускетс… Плюс сумасшедшая академия. А сегодня они живут прошлым, поэтому ничего не выигрывают.
А пытаются играть в тот же футбол с 98 процентами передач вперед, но подводит технический брак. Прежде с учетом быстрых переключений «Барса» за счет высокого прессинга и перестроений, возвращала себе мяч за 5 секунд.
— «Вальядолид». Вы были среди тех, кто одним из последних уехал из той плеяды спартаковцев. Что не сложилось в Испании, если опять-таки не с позиции игрока, а с тренерской?
— Там дело не в моем мышлении, а в известном «Деле Босмана». Могли играть только три легионера не из стран ЕС. У нас же играли Иван Роша, Вальтер Лосано, Илия Найдоски. Потом у меня были три удаления, много желтых карточек. Три тренера за сезон поменялось — Хосе Луис Боронат, местный Сасо, аргентинец Фелипе Месонес. Так сложилось.
Мог оставаться. Уже практически по окончании контракта меня вызвал президент, сказал, не лети в Москву. Но без согласия «Спартака» новое соглашение не могло быть оформлено. Заказал мне отель в Сантандере, на берегу океана, пока они это все решали. Но, как говорится, ни о чем.
— Большой период австрийской карьеры. Мы с вами виделись, когда и Сергей Мандреко тоже за «Аустрию» играл. Будучи в одной команде, можно по-разному воспринимать тренера?
— Все индивидуально. Но во главе угла всегда стоят коллективные принципы. Потом уже тренер должен изучать характер игроков.
— Вы когда с Сергеем в последней раз виделись перед его смертью?
— Сопровождал до последнего дня. Видел, как он угасает. Пошлю фотографию, вы его просто не узнали бы. Казалось, что ему 80 лет, а не 50. Всегда приезжал к ним, когда была возможность.
— У вас семья в Австрии, или рядом?
— Там. И надо отдать должное «Рапиду», который организовал похороны Сергея на высочайшем уровне, со всеми почестями.
— В паузе между работой вы побывали на стажировке, хотя не люблю этого слова, у Маурицио Сарри. Помню, что даже на выезд тогда с «Лацио» ездили?
— Не только у него, но и у Нагельсмана. Подряд. Вот вам два абсолютно разных тренера. В «Лацио» был на базе неделю, посетил три матча, даже на выезд с ними в поезде ездил во Флоренцию. Игле Таре был тогда спортивным директором, жили в одном номере. Когда ты видишь, как летает орел, которого они перед каждой игрой запускают, дух захватывает.
— Что сегодня могут дать уже состоявшемуся тренеру такого рода вояжи?
— Не только тренировочный процесс. Всегда любопытно, как работает клуб за пределами прямоугольника. Но все подчинено интересам команды. Люди понимают, что их судьба зависит только от результата. В свое время защищал дипломную работу под названием «ступенчатый футбол». А это не только сам футбол. Как выстроить цикл, для меня не вопрос. Интересны болельщики, инфраструктура. Все, что за.
— Как попадают на стажировки с точки зрения связей и логистики?
— По-разному. С Нагельсманом сделал Райнер Мюллер, который был у меня по физподготовке. Учился с ним. С Сарри организовал мои итальянский товарищ. Маурицио никогда не возит свои команды в турне, всегда на базе готовятся. Тут вообще все было легко.
— Когда вы приезжаете на их базу, игроки и стафф понимают, кто это?
— Все знали об этом. Когда сидишь у них на скамейке во время тренировки, все подходят, здороваются. Милинкович-Савич, Чиро Иммобиле, Кайседо, который был в «Локомотиве». Я его не узнал, кстати, сначала. А он мне по-русски: привет, тренер.
— Есть возрастной предел тренерской деятельности? Вот Клаудио Раньери в 72 сказал сейчас, что закончил.
— Все зависит от организма. Каждый себя ощущает по-своему. Анчелотти не сидит, не лежит, не смотрит с трибуны. Он все время в процессе, двигается. Есть только предел определенной энергии.
— Вы были на грани увольнения, если верить слухам. Что это было после вывода «Рубина» в РПЛ, и крепкому месту в середине таблицы?
— Это нормальное явление, когда есть два-три человека, пытающиеся накручивать. Главное, было и есть доверие президента клуба Марата Адиповича Сафиуллина, главы республики Рустама Нургалиевича Минниханова. Будем двигаться дальше. Понятно, каждый следующий шаг сложнее предыдущего.
