Каким Харитонов был молодым: Таджикистан остается в его сердце
Бывший член сборной Таджикистана по боксу Сергей Харитонов — боец ММА, который бился в кикбоксерских лигах К-1 и Glory, в прошлом году провел бой на голых кулаках, не так давно дебютировал в профессиональном боксе, а еще хотел попасть на Олимпиаду-2004, выступая за Таджикистан.
ДУШАНБЕ, февраль — SPORTS.tj. Однако виды спорта, где он был наиболее успешен, — армейский рукопашный бой и универсальный бой.
Сергей Харитонов – ныне известный российский боксер и боец смешанных единоборств. 41 год. Тяжелый вес. Статистика в ММА: 34 победы, 9 поражений.
А на старте своей успешной карьеры Сергей Харитонов дважды принёс медали в копилку сборной Таджикистана по боксу. Он участвовал в боксёрских соревнованиях, выступив в составе команды Таджикистана в весовой категории свыше 91 кг.
В октябре 2003 года, в рамках V Центральноазиатских игр, проходивших в Душанбе, он выиграл серебряную медаль.
Также награду с серебряным отливом он выиграл в январе 2004 года в составе таджикской команды на 22-м чемпионате Азии по боксу, проходившем на Филиппинах.
Боец об этом и другом рассказал в интервью SPORTS.tj.
— Приветствую вас и всех таджикистанцев! — начал нашу беседу Сергей Харитонов. – Я никогда не забывал Таджикистан и свое выступление за сборную. И даже могу посчитать до десяти на таджикском языке. Посчитать?
— Да, конечно!
— Як, ду, се, чор, панч, шиш, хафт, хашт, нух, дах… Дальше не очень помню. Помню еще некоторые отдельные слова.
— Здорово! Сергей Валерьевич, в вашей спортивной карьере был опыт выступления за сборную Таджикистана по боксу. Можете вспомнить, при каких обстоятельствах вам предложили выступить за команду на Центральноазиатских играх и чемпионате Азии?
— Тогда было, можно сказать, начало моей спортивной карьеры. Я ведь еще до этого и рукопашным боем занимался. Приезжали, тренировались. Хорошее время было, очень интересно проходили тренировки, сборы. Потом появилась перспектива выступить на таких азиатских турнирах, почему бы и нет? Согласился. До азиатских соревнований, выступал на турнирах в республике, выиграл также чемпионат Таджикистана. После этого уже попал в сборную.
— Какие были договоренности и какие ставились цели тогда, когда давали согласие на выступление за сборную Таджикистана? Какие задачи сами ставили перед собой?
— У нашего тренера тогда была договоренность — помочь сборной подготовиться, постараться взять медали на турнирах. А у меня задача была – выступление на Олимпиаде, попасть на главный старт четырехлетия. У некоторых из команды это получилось. Помню, что несколько ребят отобралось на Олимпиаду. Я в финале проиграл узбекскому боксеру. Тогда был равный бой. Но в итоге больше повезло, видимо, ему. Он и поехал на Игры.
— Как в целом оцените тот период в своей карьере? Вы все-таки выиграли для сборной Таджикистана два серебра. Что можете вспомнить из тех выступлений?
— Тот турнир на Филиппинах был отборочным — первые места отправлялись на Игры. Конечно, я хотел боксировать на Олимпийских играх, но такой сверхзадачи у меня не было, все равно изначально я не был боксером, я был рукопашником. Я был мастером спорта по боксу, но основное мое направление – рукопашный бой. Но не получилось. Как вышло — так вышло, назад уже ничего не вернешь. Расстроился, конечно, но не сильно, потому что, как любой спортсмен в то время, я очень хотел получить золото на чемпионата Азии, а потом — боксировать на Олимпиаде.
— Чего не хватило тогда в финале на чемпионате для завоевания золота?
— Еще 2-3 удара и я бы выиграл с явным преимуществом, но в одном эпизоде бывший таджикистанец, выступавший уже за Узбекистан Рустам Саидов боднул меня головой, рефери решил, что нужно снимать меня. Хотя ничего серьезного не было, немного в нос попал. Но так как его весь бой тянули, меня сняли, и все. На этом мои квалификационные игры закончились. Если бы тогда выиграл турнир, поехал бы на Олимпиаду.
— Что было далее, после чемпионата Азии?
— Я потом уехал в Россию, много выступал в Америке, Японии, Европе. Боксировал на турнирах за Россию. Но это все больше для повышения своей ударной техники.
— Какие в целом остались у вас воспоминания о Таджикистане?
— Таджикистан всегда остается в моем сердце! Я порядка 16 лет не был в стране, очень хочу приехать, но никак не соберусь. Но обязательно приеду. О Таджикистане у меня только приятные воспоминания.
— Есть ли какие-то моменты, которые наиболее ярко вкрались в память?
— Много разных моментов было. Помню первую свою поездку в Таджикистан. Мы прилетели в Душанбе с боксером Сохибом Усаровым и нашим тренером. Едем с вокзала в одну из столичных гостиниц. По пути увидели, что продают клубнику. Подхожу, спрашиваю, сколько стоит ведро. Мне отвечают: 10 рублей (по курсу на то время в переводе на российские рубли, — прим.). Я удивляюсь: не может быть! 10 рублей за ведро клубники? В 2003 году это было дешево. Мы с Сохибом тогда съели ведро клубники за раз (смеется).
Также помню, что была очень теплая и гостеприимная атмосфера. Ребята из команды сразу нас приняли. По вечерам мы гуляли, часто ходили на центральный рынок. Тогда еще не было дисков, я накупил много кассет таджикских исполнителей. Даже помню много интересных слов из их песен. Часто их слушал, когда ездил в машине.
В целом, была спортивная атмосфера, всегда тренировались, общались, вместе проводили время, выступали. Хочу сказать, что в Таджикистане живут добрые, отзывчивые и положительные люди. Всегда это помню и никогда не забуду Таджикистан!
— Общаетесь ли сейчас с кем-нибудь из Таджикистана?
— Да, конечно. Я же окончил военное училище, есть ребята, которые служат в Таджикистане. Со всеми до сих пор общаемся.
— А с уроженцами Таджикистана, боксерами или рукопашниками, которые на данный момент проживают в России?
— Я со многими на связи. В каждом зале очень много ребят из Таджикистана и Узбекистана. Мы тренируемся с ними. С Сохибом Усаровым постоянно на связи — 20 лет с ним знаком. Очень хороший парень. Боксировал вместе. Мы с ним выступали на турнирах, боксировали за сборную Таджикистана.
— Как относитесь к хейту, который был долгое время вокруг вас после того инцидента с Адамом Яндиевым?
— Никак не отношусь, так как я сам не хейтер.
— Таджикистан вас поддерживает! Знаем, как за вас болеют здесь. И после той скандальной ситуации очень переживали за вас. Как чувствуете себя, как прошло ваше восстановление?
— Благодарю. Все нормально, жить буду.
— Можете немного рассказать о своей семье?
— У меня замечательная супруга, шестеро детей (старшему – 12, младшему – 2 года). Люблю своих детей, обожаю их. Они — наше будущее. Все спортом занимаются. Старший сын — рукопашным боем. Дочка — большим теннисом. Спортом заниматься все должны.
— А что можете рассказать про отца. Как он вас поддерживает, наставляет? Ведь благодаря ему вы во многом стали тем, кем стали и добились успеха.
— Да, конечно! Сейчас, правда, уже многие вопросы решаю сам, в частности, по турнирам. Отец не вмешивается. Может приехать в гости с внуками понянчиться, может что-то посоветовать. Несомненно, в начале карьеры отец для меня много сделал. Мы уже выросли, сами отцы. К отцу отношусь с уважением, могу обратиться к нему за советом, но выбираю и делаю все сам.
…
С рукопашки началась карьера Сергея в единоборствах — когда он пришел в секцию в городе Мирном (Архангельская область, Харитонов родом из соседнего Плесецка). Потом Сергей поступил в Рязанское военно-воздушное училище, что дало толчок его продвижению в спорте. В интервью «СЭ» Харитонов рассказал о тех временах.
— Ваш первый тренер, Андрей Чумляков, рассказывал «МК»: «Его ко мне привел отец. Сказал: «Петрович, возьми, пожалуйста». А Сергей стоит долговязый, неуклюжий, вообще деревянный какой-то. А потом смотрю — парень-то старательный, упертый».
— Я до сих пор долговязый, даже если мой последний бой посмотреть. Я как снежный, северный человек, который идет вперед и ломает. Наверное, я остался, каким и был, просто немножко подрихтовал технику, стал опытнее.
— Ваш отец вспоминал, что в рукопашке вам не нравились железные маски.
— Почему не нравились? Потому что о них руки ломали, все кости разбиты были. Конечно, армейка классная тем, что можно и лежачего пинать, что не будет увечий, но было неприятно. Раньше мы выступали либо босиком, либо в легких борцовках и если били ногой и попадали по этой маске — палец влетал [между решеток], и получалось рассечение. Зато маска защищает лицо от рассечений. Но удары по железной маске — жесткие. Нормально так голову сотрясает. Чувствуешь, что тебя жестко пнули.
Я руки ломал, постоянно костяшки пальцев разбивал и рассекал. Это сейчас есть современные краги. Ну, у нас они тоже в какой-то момент появились, но там то рука болталась, то еще что-то. Сейчас шлемы стали современными, а раньше — как будто какой-то треугольный конус. Они жесткие были, их варили из всего подряд. Не было стандарта. Сейчас, например, не допустят до соревнований, если маска не по стандарту. А раньше — у кого какая маска есть, главное, чтобы с железным забралом. А некоторые, особенно борцы, могли этой железной маской еще и в ребро куда-нибудь воткнуться. Так что и переломы ребер случались. Да чего только не было!
— Вы во сколько лет пошли в рукопашный бой?
— Надо у отца уточнить… Я занимался и боксом, и карате, но недолго. В секцию карате я символически ходил, больше бокс. На рукопашку пошел где-то в 11-12. Когда распался СССР примерно.
— А боксом занимались у отца?
— Ну а у кого еще? У него, конечно.
— Он вспоминал такой ваш бой по боксу: вам было 14-15 лет, вы дрались с 26-летним и нокаутировали его.
— А, да, я тренера одного нокаутировал.
— Тренера?
— Да, один из тренеров. Рядом с нами был поселок Североонежск, я там проводил свой первый или второй бой. Меня поставили с местным сильным парнем, а я был еще неотесанный, и он меня разбил. Я ничего не делал, по большому счету просто стоял и закрывался, а он меня бил. И тогда [когда был бой с 26-летним] они подумали, что я остался на том же уровне, а я уже несколько лет выступал, два-три года где-то, уже стал чемпионом России по кикбоксингу. 1994 или 1995 год, город Удомля. «Бологое, Бологое — это где-то между Ленинградом и Москвой», как в песне. Доехали до Бологого, а оттуда поехали в Удомлю на автобусе. Там был чемпионат России [по кикбоксингу], и я его выиграл.
Это сейчас можно в интернет зайти и все посмотреть, а в то время не было ничего. Ни тренеры, ни кто-то еще не знали, что я уже езжу и где-то выступаю. Все получилось просто. Батя проводил чемпионат района, я там даже не участвовал. Они сидели с тренерами из Североонежска, и батя сказал: «Да вот мой бы сейчас вышел…» А они ему в ответ: «Да что твой-то? Помнишь, твоего наш как-то прибил?» Батя им ответил: «Сейчас он выйдет с любым и порвет».
А они: «Да кого он порвет?» Не помню, на что они поспорили, то ли на ящик пива, то ли еще на что-то. В общем, кто-то из североонежских заявил: «Вот, сейчас выйдет тренер и твоему пацану физиономию набьет». Я как раз сидел дома, обедал. Ко мне забежал мой друг Леха и сказал: «Серый, тебя батя зовет, с кем-то надо подраться». Я быстренько взял перчатки в зубы, какие-то штаны с начесом схватил. Этот тренер был в шортах, все солидно. А я быстренько забинтовался, надел перчатки и нокаутировал его то ли в первом, то ли во втором раунде.
— Тренера?!
— Да. У бати где-то есть запись этого боя, где я в штанах с начесом, в перчатках, черной майке типа тельняшки — это модно было в девяностые. Знаю, что после этого в Североонежске секция бокса то ли закрылась, то ли… В общем, после того как тренера нокаутировали, что-то не так пошло. Хотя тренер этот — нормальный парень. Помню, был в Североонежске такой Василий Суженцов, один из первых тренеров. А того тренера, которого я нокаутировал, уже не помню как звали.
В Североонежске секция бокса была на уровне, они даже на какие-то областные соревнования ездили, пацаны там были подготовленные. А потом у них все подраспалось — может, после этого турнира. Они занимались, видимо, для себя, но вот этот случай… Кому-то, может, стало стыдно за проигрыш, может, где-то слухи пошли, что молодой пацан тренера нокаутировал. Знаю, что у них все потихонечку закрылось и ребята перестали заниматься массово. Борьбой там занимались, другие секции бокса там открывали, но…
— В общем, вы похоронили секцию бокса в Североонежске.
— Ну как похоронил? Есть много талантливых ребят, но они еще не раскрыты. Поначалу они могут проигрывать, но они, стиснув зубы, идут дальше и побеждают. То же самое произошло у меня.
— Андрей Чумляков вспоминал, что вы из Плесецка до секции в Мирном бегом бежали — через лес.
— Да, я на каждую тренировку бегал.
— Какое расстояние?
— От моего дома через лес где-то километров семь. Мирный же был закрытым городом, но были обходные пути. Мы с другом бегали. Друг мой — Женька Дудаш, тоже хотел в спорт пойти, но стал у нас, в Плесецке, одним из значимых ребят, занимается лесом. Серьезно пошел по бизнесу, поднялся. Помогает отцу сильно. Если какие-то соревнования и нужна помощь, батя всегда обращается, и Женька всегда помогает или деньгами, или организацией.
— Это же страшно для ребенка.
— Да что тут страшного? Мне было 13-15 лет, это же самый бесстрашный возраст, в голове не пойми что. Самый опасный переходный возраст. Да и с 16, 17, 18 — тоже опасный возраст. Из-за чего я считаю, что все ребята должны служить в армии? Потому что армия, бывает, спасает от разных историй. Человек в этом возрасте самоуверенный, думает, что он весь мир порвет. Так можно влететь куда-то и подраться по глупости, что-то натворить, связаться с неправильными людьми и пойти по наклонной. Мы были в таком возрасте такими отморозками.
— В 16 вы как раз поступили в Рязанское училище ВДВ.
— Ну, мне через месяц уже 17 должно было исполниться. Я, если честно, вспоминаю себя в 12, 13, 14, 15 лет… Многие говорят, что они были чуть ли не святыми. А я никогда святым не был. В молодости драки бывали — случалось, что дрались 20 на 20. У кого-то за пазухой был нож, у кого-то кастет, у кого-то мелкашка. Время было такое. Я еще жил в таком районе — рядом были скарлахтинские зоны. Многие ребята, которые освобождались, оставались, кому-то просто некуда было ехать. Кто-то сторожем работал, кто-то на завод пошел. Кто-то, пока сидел, влюбился-женился, семью завел. В общем, рядом были лагеря, из-за этого ограбления и убийства там были нормальным явлением. Я все это видел. Самый разгар девяностых, на моих глазах всякое случалось… Я рад, что прошел это и все это видел. Но сейчас туда возвращаться точно не хочется.
— Вы выиграли чемпионат ВДВ по рукопашному бою уже на первом курсе. Насколько понимаю, это считается экстраординарным.
— Это был 1997 год. Октябрь. Потом я поехал на турнир в Омск, там был регламент до двух поражений. Первый бой я проиграл, выиграл второй, а третий тоже проиграл и вылетел. После курса молодого бойца я был уставший, худющий весь. Короче, совершенно неготовый. Мы после курса молодого бойца еще поехали в колхоз, месяц там на грядках работали, картошку, морковку, капусту собирали. Через три месяца я пришел в себя, начал по вечерам подтягиваться-отжиматься, как-то тренироваться, а потом поехал на чемпионат ВДВ и выиграл у обоих, кому до этого проиграл. Одного из них победил в финале. Стал чемпионом ВДВ тогда. Семь боев провел.
Потом у нас были сборы, недели три или месяц, и мы поехали на вооруженку (имеется в виду чемпионат Вооруженных сил по рукопашному бою. — Прим. «СЭ»). Там я проиграл Вите Саенко и Вите Смоляру, это хорошо помню. Не помню, стал я третьим или четвертым… По-моему, в тройку все-таки не вошел. Первый курс, подготовки там почти не было. Сборы были, конечно, но в основном все шло на чистом энтузиазме. После вооруженки мы вернулись в училище, прошел чемпионат училища по самбо — там я стал вторым. До финала дошел, а там проиграл одному хорошему пареньку, который у нас учился, он был международник по самбо.
В нашем училище все одновременно происходило: сегодня отборолся по самбо, через неделю сдаем нормы — бегаем полосы препятствий, кроссы. Потом турнир по армрестлингу, потом по баскетболу и так далее. Я старался залезть всюду, где только можно. Должной подготовки на тот момент не было. Занятия у нас были каждый день с 9 до 14, потом самоподготовка. Военное училище же, сами понимаете, как там все происходит. Я старался в любое свободное время либо поспать, либо потренироваться. Выключался в любом месте, где только можно. Когда была возможность потренироваться — всегда был в зале.
— Ваше самое известное противостояние в любительском спорте — с Виктором Смоляром.
— Витя был ударником. Он был очень хорош. У Вити в армейке был самый сильный лоу-кик, да и в голову он кидал конкретно, руками работал. Борцом не был, но борьбу чувствовал. Ребята выходили с ним драться и боялись. Я никогда не боялся, у нас с ним бои всегда были зарубистые. Все всегда ждали, что мы дойдем до финала и зарубимся между собой. Витя, честно говоря, у меня практически всегда выигрывал. По очкам, на шажочек, но всегда был выше. Почему? В Военном институте физической культуры в Питере было больше времени, наверное, на тренировки. Я же с ребятами общался, понимал.
Мне тогда не хватало чуть-чуть, мизера. У него функционал был жесткий, он дышал хорошо, он был более подготовленным во всех планах. А у нас то какой-нибудь переход, то еще что-то, ноги натрем себе — и поехали на соревнования. У нас тоже были сборы, но у них было больше времени на подготовку. Тем не менее мы, десантники, никогда заднюю не давали и рубились по полной. Помню, на вооруженке в Туле, если не ошибаюсь, сначала руку подняли мне, а потом они подали апелляцию — и подняли руку ему. Такие политические дела тоже были. Потом, когда я уже выпустился из училища и стал тренироваться более насыщенно…
Наш последний поединок со Смоляром прошел на турнире по универсальному бою в Уфе. Кажется, это было в 2003 году. Я проиграл ему полосу препятствий и начало боя, а потом уже стал набирать. Я попал джебом и немного его болтанул. А у него была травмирована связка — не помню, на правой или левой ноге. Когда он был в нокдауне, он как бы подсел, расслабился где-то, видимо, и травмировал ногу еще сильнее. Врачи сняли его — и все. Я так понял, это был его последний бой, он после этого нигде не выступал. У нас бои всегда были тютелька в тютельку, всегда все рядышком.
— Когда вы провели последний турнир по рукопашке?
— По рукопашке — наверное, это была вооруженка, 2002 год. Чемпионом стал. А по универсалке — 2003 или 2004 год, когда я «мир» выиграл. Потом, по-моему, по самбо пару раз выступал, когда была профессиональная лига.
— Это в Екатеринбурге, когда вы с Александром Емельяненко хотели подраться?
— Да, я хотел реванш взять, а он не приехал.
— Универсальный бой — там же есть и бой, и полоса препятствий, и стрельба.
— Универсальный бой — крутой вид спорта. Я не просто так являюсь президентом федерации универсального боя. Считаю, что у этого вида спорта большое будущее, особенно в нашей стране, да и в других странах тоже. Это классный вид спорта. Благодарю Сергея Петровича Новикова, царствие ему небесное — когда он был при силах, он сделал реальную машину. Он придумал полосу препятствий, стрельбу, метание ножей, он разработал такую грамотную стратегию! Хотел, чтобы этот вид спорта стал олимпийским. Кто знает, может, когда-то этот спорт и станет олимпийским, мы сейчас работаем над его усовершенствованием. Сейчас делаем профессиональную лигу универсального боя. Все будет на высшем уровне.
— Что у вас лучше всего получалось в этом виде спорта, помимо непосредственно боя?
— Когда ты бежишь, то бежишь как лось. Я всегда поражался биатлонистам, это очень сильные люди. Когда ты бежишь — у тебя сердце шпарит, а надо еще прицелиться и попасть. Я никогда суперхорошо не стрелял. Ну, там легко было попасть, попасть из пневматики в шарик — ничего сложного нет, но ты сначала бежишь, потом проходишь рукоход, потом берешь нож и метаешь его, потом стреляешь из пистолета. Если не попадаешь — отжимаешься. Это круто, не каждый хороший спортсмен после полосы показывал хороший бой в ринге. Это реально универсальный спорт.
